На золотом крыльце сидели, царь, царевич, король, королевич, сапожник портной. Кто ты такой?.. Эта простая детская считалка, из детства стала для меня неким магическим вербальным ритмом, позволяя мне в нужное время активизировать физические и психические ресурсы, давая возможность сконцентрироваться на преодолении очередного жизненного препятствия. В ежедневной суете я о ней и не вспоминаю, но как только требуется серьезное волевое усилие или предельная концентрация внимания, слова о царе и сапожнике, выскакивают сами по себе, запуская своим ритмом скрытые под сознанием и обывательской ленью резервные возможности.

Я люблю под вечер уходить на своей пвх лодке «Касатка» вверх по реке, чтобы встав на якорь недалеко от берега, переночевать в ней и с утра, не тратя понапрасну время, вытащить пару тройку приличных щучек. Люди только собираются на работу, а я уже возвращаюсь домой с приятными рыбьими килограммами в руках.

Страшно мокрая картина.

…«На золотом крыльце сидели…» — орал я глубокой ночью под треск молний, продираясь взглядом через стену дождя и ловя в моменты вспышек окружающую картинку. Пытаясь визуально сориентироваться, я стоял в носу лодки под хлопающим по спине пологом тента, удерживая единственным веслом лодку от беспорядочного вращения, которую несло шквальным ветром против течения на камни, торчащие в метрах пятидесяти страшным веером из воды. Сила ветра была такова, что мне пришлось, сопротивляясь ему, согнуться и встать коленями на борт, дабы не быть сброшенным в воду. Трехлапый якорь при этом, перекатываясь по дну, лишь дергал «Касатку» в стороны добавляя свою лепту в драматизм ситуации. Мысли при этом уже работали четко и хладнокровно в ритме детской считалки. А напрягающее зрение искало в темноте то, что нужно для спасения ПВХ бортов моей лодочки. Увидев проносящее мимо пятно высокой прибрежной травы, я в три движения выдернул якорный фал, закинув бесполезную железку в кокпит, уперся веслом в каменистое дно, реально рискуя сломать его, видя как лопасть весла согнулась в напряжении дугой. Упираясь коленями и ногами в борта и используя инерцию кормы, рывком развернул свою Касатку с бакштага под левый галс. План был прост — удержать лодку в таком положении используя тент как парус, а ветер сам выбросит меня на берег в траву, которая и смягчит аварийную выброску на берег. Так и вышло. В три секунды набрав скорость, я был буквально вдавлен в метровую осоку, выскочил босиком на берег и в азарте выдернул лодку по траве на корпус из воды. Теперь можно оглядеться и…

…Я стоял почти голый под потоками ливня, и ощущение нереальности происходящего не просто завораживало, а вводило в гипнотическое состояние. Возможно так же древний человек, наблюдая убийственную красоту разбушевавшейся стихии, испытывал чувство своей микромерности и ничтожества. Мне захотелось упасть коленями на камни и под небесным водопадом просить у создателя прощения уже за то, что я просто есть. Широко расставив босые ноги, подняв руки вверх над головой, я ладонями направлял струи дождя на себя, с восхищением наблюдая, как закручиваются вершинами скал низкие грозовые тучи. В моменты вспышек молний река отсвечивала им белыми брызгами волн. Мощная гроза казалось, шла прямо надо мной…

…Молния ударила в вершину скалы метрах в ста от меня. Сначала я ослеп от яркой вспышки ультрафиолета, такой яркой, что окружающий берег моментально отпечатался негативом на сетчатке глаз. Потом резкий удар по барабанным перепонкам, заставил меня инстинктивно присесть. — Как при выстреле танковой пушки,- мелькнуло в голове. Был у меня случай на одном армейском фоторепортаже, когда в поиске нужного ракурса я оказался рядом с выстрелом из танкового калибра. Очень похоже, скажу я вам. Как мышь, почувствовав опасность бросается в нору, так и я бросился под защиту тентованной крыши моей лодочки, задернул на замки полог и только присел на сиденье, отчего-то поджав ноги, как бабахнуло так, что лодочку вместе со мной, как показалось, слегка подбросило. – Боже мой! Это уже как минимум три танка рядом. Но я же не в дюралевом корпусе, — успокаивал себя я, ожидая следующего электрического разряда. В такие секунды, когда все возможные меры по «спасению» предприняты и даже «считалки» уже не работают, надо молча раствориться в стихии, покориться высшим силам и,… беда стала уходить дальше. — Спасибо за это ветру, – выдавил я на лице улыбку, окидывая взглядом свое раскиданное палубное хозяйство. Брошенный в корму спальник? Это когда я разбуженный грозой и беспорядочным дрейфом лодки в панике выскакивал из него босиком в футболке, запутавшись в одеяле ногами. Опрокинутый термос с тарелками и посудой? Это явно сбил якорем, закидывая его в салон. В целом полный развал лодочного хозяйства. Но при этом везде сухо. Если не считать мокрых следов от ног на носовых секциях пайол и вещей в носу залитых с открытого полога. Получается, что вода ручьем стекавшая в кокпит, пока я боролся со стихией снаружи, уходила под пайолы и далее в корму. Оставалось только протереть тряпкой насухо борта и палубу, как относительный комфорт был обеспечен…

… Дождь барабанил ещё сильно, но уже не так, как получасом ранее. Газовая горелка быстро вскипятила чашку с водой. И заваривая кофе в два часа ночи, практически обсохнув, прислушиваясь к шуму уходящей грозы, я стал зевать, посматривая на спальник… жалко, что не удалось отснять на фотик эту стихию. Ведь редко удается возможность оказаться в самом центре такой сильной грозы. Но, как говаривала моя бабушка: «Будем живы, не помрем». В следующий раз…
Евгений Тамбовцев.Фото автора.